Читать онлайн «Изречения Египетских Отцов». Страница 10

Говоря о коптской литературе, следует упомянуть также научную и магическую литературу. Первая представлена главным образом медицинской литературой, но это, так сказать, народная медицина, назначение которой — чисто прикладное. Рецепты часто сопровождаются магическими заклинаниями и действиями. Медицинские справочники были в народе популярны, и к счастливым обладателям таковых — а рукописные книги были очень дорогими — обращались с просьбой одолжить их. Астрономия, как и медицина, носила прикладной характер — альманахи, таблицы положения звезд, расчеты для солнечных часов.

С греческого были переведены «Физиолог», написанный в III в. в Александрии, и трактат Епифания Кипрского «О самоцветах» (IV в.). В этих произведениях сведения из естественной истории соединяются с их толкованием в христианско–аллегорическом духе.

Знаменитый трактат Гораполлона об иероглифике, «Тайны египетских письмен», написанный, по–видимому, в конце IV в. и дошедший до нас в греческом переводе, пользовался у египтян и греков большим успехом. Очевидно, под его влиянием апа Себа в V‑VI вв. написал сочинение о тайнах греческих букв, придавая их написанию мистико–аллегорический смысл.

Магическая литература коптов, как и медицинская, — непосредственное продолжение древнеегипетской. Коптские магические тексты очень близки к демотическим. Заклинания разрастаются порой в целые мифы. Они имеют разнообразное назначение — погубить врага, вызвать любовь у любимой. Сохранилось даже заклинание против злой собаки.

К началу II тысячелетия относится возникновение коптской филологии. Вытеснение коптского языка арабским вызвало необходимость перевода богослужебных и иных коптских текстов на арабский язык. В богослужебных книгах коптский текст сопровождался арабским переводом. Переводческая деятельность нуждалась в пособиях. Появился специальный жанр лествиц (scalae)—словарей с грамматическими очерками на арабском языке. В середине XIII в. Иоанн Саманнудский писал: «Так как коптский язык исчез из разговора, отцы уже составили лествицу, в которой собрали весь язык, все его имена и глаголы, чтобы дать пособие для перевода». Это были не словари в современном понимании слова, а своеобразное сочетание словарей с энциклопедией. Словарный материал в них разбивался на темы: вселенная, растительный и животный мир, Египет и т. п. Составлялись и грамматики коптского языка на арабском, причем их авторы находились под влиянием арабских лингвистов. Эта работа, в основном проводившаяся в первой половине II тысячелетия, не заглохла и впоследствии, и на рубеже XVIII— XIX вв. она смыкается с научной коптологией. Последним сочинением, составленным в традициях коптской филологии, можно считать грамматику Туки епископа г. Туха, напечатанную в 1778 г. на латинском языке.

Коптская литература входит в обширный ареал восточных христианских литератур, включающий в себя, помимо нее, литературы на греческом, сирийском, эфиопском, нубийском, армянском, грузинском, славянском, арабском языках. Эти литературы группируются вокруг греческой литературы, поскольку в основе значительной части их репертуара лежат произведения греческих авторов. Восточные христианские литературы влияли друг на друга и благодаря переводам, переработкам, заимствованиям обогащали друг друга. Через переводы с коптского как оригинальных коптских произведений, так и переведенных на коптский греческих, сирийских, обогатились в немалой степени христианская арабская и особенно эфиопская литература.

«Изречения египетских отцов» — Apophthegmata Patrum kegyptiorum— знаменитое сочинение, созданное в Египте во второй половине IV — первой половине V в. на греческом языке, которое представляет собой собрание изречений египетских пустынников и рассказов об их деяниях. Чрезвычайно по- пулярное (наряду с сЛавсаиком» Палладия, созданным в начале V в.), оно было широко распространено и переведено на многие языки, в том числе латинский, славянский, сирийский. Существуют две основные греческие версии: алфавитная, где материал расположен по именам отцов в алфавитном порядке, и тематическая, изложенная по главам, каждая из которых объединяет рассказы и изречения на определенную тему. Последняя версия богаче, поскольку включает в себя материалы, касающиеся безымянных деятелей.

Хотя сочинение имело назидательную цель, успеху его в свое время способствовало также и то, что многие истории привлекали слушателей и читателей своим занимательным сюжетом. Для нас они ценны тем, что дают обильный материал для изучения быта, нравов и мировоззрения египтян той поры,. Плод труда разных собирателей, «Изречения» не отличаются единством даже в теоретических установках. Некоторые положения не совпадают, а то и противоречат друг другу.

Коптская рукопись, перевод которой здесь публикуется, содержит перевод (на саидский диалект) тематической версии «Изречений». Она является самой древней из дошедших до нас рукописей (в том числе греческих) этого сочинения. По палеографическим данным она датируется IX в.

Рукопись сохранилась не полностью, и части ее разбросаны по музеям и библиотекам Неаполя, Вены, Лондона, Парижа и Венеции. Она была издана Шэном (М. Chaine, Le manuscrit de la version copte en dialecte sahidique des <rApophthegmata Patrum». Каир, 1960), no этому изданию и сделан наш перевод. При этом мы отчасти восполняем пробелы в этом издании благодаря тому, что в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве хранится пять листов из этой же уникальной рукописи (см. нашу публикацию в «Палестинском сборнике», вып. 28).

При ссылках на греческий текст сАпофтегм» мы имеем в виду алфавитную версию, изданную Минем (7. — P. Migne. Patrologia graeca, 65. Париж, 1864). Две дошедшие до нас греческие рукописи тематической версии, хранившиеся в Москве в Синодальном собрании, не изданы, но существует перевод одной из них (частично дополненный из второй) на русский язык («гДревний Патерик, изложенный по главамПеревод с греческого. 3–е изд., М., 1899; в ссылках — Патерик). Мы пользуемся им для дополнений и вставок в не полностью сохранившиеся коптские апофтегмы. Эти вставки даются в круглых скобках, без специальных указаний. Прочие дополнения, не из Патерика, указываются в сносках. При ссылке на латинский текст имеется в виду перевод, сделанный в VI в. римскими диаконами Пелагием и Иоанном и изданный Минем J. — P. Migne. Patrologia latina, 73. Париж, 1879; в ссылках обозначается как ПИ).

В дополнение переведены также рассказы о Макарии Великом, или Египетском, выборка которых из алфавитной версии ^Изречений» в переводе на бохайрский диалект содержится в коптской рукописи, хранящейся в Ватикане и изданной Аме- лино (В. Amelineau, Histoire des monasteres de la Basse — Bgypte. Париж, 1894, с. 203—234). Там всего 34 апофтегмы, из которых здесь дается перевод двадцати шести (№№ 300— 325), поскольку остальные восемь в тематической версии есть.

1. (Один, старец рассказывал, что некий брат желал удалиться в пустыню, но ему не позволяла родная мать. Он не оставлял своего намерения,) говоря: «Я хочу спасти мою душу». Она же старалась удержать его, (но) не смогла. После этого она отпустила его. Когда он пошел и сделался монахом, он впал в нерадение и проводил свою жизнь дурно. Случилось же, когда его мать умерла, спустя некоторое время и он заболел великой болезнью, так что случилось ему, в экстазе, быть повлеченным на суд, и он нашел свою мать там, вместе с судимыми. Она, увидев его, изумилась и сказала ему: «Что это, мой сын, что ты пришел тоже в это место, чтобы и тебя судили? Где твои слова, сказанные тобой: «Я хочу спасти мою душу?». Он устыдился того, что услышал, и стоял опечаленный, не смея ничего сказать ей в оправдание. По определению же Бога человеколюбца случилось, что он исцелился от болезни после того, как видел (видение). Он покаялся в своем сердце с тех пор, как это посещение было ему от Бога. Он стал затворником после этого и сидел, направив помыслы на свое спасение и оплакивая то, что он совершил сначала в нерадении. Сокрушение его было таково, что многие уговаривали его успокоиться, чтобы он не повредил (себе таким) обилием слез. Он же не хотел утешиться, говоря: «Если я не мог вынести укора моей матери, как я вынесу позор в день суда перед Христом и всеми Его ангелами?».

2. Говорил некий старец: «Если бы души людей могли умереть от страха после воскресения и при пришествии Бога, мир бы умер от ужаса и трепета. Каково видеть небеса разверзающимися, и Бога, являющимся в гневе и ярости с бесчисленным множеством ангельских воинств, чтобы все человечество видело это? Поэтому надлежит нам думать так, как если бы мы должны были давать отчет Богу ежедневно, потому что от нас потребуют ответа за то, что мы сделали в течение жизни».

3. Некий брат спросил одного старца: «Мой отец, почему мое сердце жестко и не боится Бога?». Сказал старец: «Я думаю, что если человек заключит в своем сердце порицание (себе), он приобретет страх Божий». Сказал брат ему: «Что есть порицание?». Сказал старец: «Чтобы человек порицал свою душу во всяком деле, говоря ей: «Помни, что неизбежно нам предстать пред Богом» и говоря еще: «Что мне до людей?». Если кто‑либо будет следовать этому, придет к нему страх Божий».